Союз "Либеральная Хартия"

   Илларионов А.Н.: Добрый день, уважаемые коллеги! Я признателен сети Kreml.org за предоставленную еще раз возможность собраться здесь и затронуть тему, которую Глеб Олегович назвал на прошлой неделе какой-то эзотерической. Мне кажется, что это одна из тех самых тем, которая сейчас является одной из наиболее важных для нашей страны, для всей нашей жизни, не только сейчас, но и в обозримом будущем. Сама идея о том, что надо было бы что-то сказать, пришла мне практически в начале января, после того, как я увидел тот поток комментариев, который начался после указа президента об освобождении меня от обязанностей его личного представителя в «Группе восьми» в качестве российского шерпы. И, честно говоря, я не скрываю, я ждал, что когда-то наступит время и прозвучит нормальный, внятный комментарий от тех, кто, собственно говоря, по должности должен был бы давать такие комментарии, касающиеся кадровых решений органов власти.

   Я полагал и, в общем-то, полагаю и сейчас, что такого рода комментарии должны давать не те, кого касаются соответствующие кадровые решения, а те, кто принимает соответствующие решения. Конечно, в данном случае неправильно было бы требовать, скажем, от президента, чтобы он комментировал каждое из принимаемых им кадровых решений, но, собственно, для этого и существуют специальные органы, специальные службы, которые называются соответствующим образом, которые работают в этой сфере и которые по своим обязанностям должны давать соответствующие комментарии, давать пояснения, чтобы не порождать поток интерпретаций, слухов, догадок, предположений, которые на самом деле могли бы эту огромную энергию, которую вдруг порождают те или иные решения, направлять в более продуктивное, более полезное русло. Но за это время, практически месяц, таких комментариев я не дождался и, в общем, посчитал необходимым все-таки свое мнение по этому поводу высказать.

   Кроме того, за это время произошло несколько других событий, которые также удивительным образом ложатся в качестве очень ярких примеров той темы, которая естественным образом сформировалась у меня под названием «О пользе информации». Это касается не только меня и не столько меня, это касается всей нашей страны. Конечно, можно говорить очень много слов, которые на первый взгляд покажутся совершенно банальными, совершенно очевидными, о том, что информация абсолютно необходима, что информации нужно много, что информация должна быть качественной, что информация должна предоставляться различными источниками, что должна существовать конкуренция источников информации, что любая монополия на информацию составляет угрозу всему обществу, и прежде всего тем, кто эту монополию на информацию осуществляет.

   Цензура на информацию, любого рода цензура, прежде всего, ударяет по самим цензорам, потому что цензоры сами стараются поверить в ту цензурированную, искаженную информацию, которая создается или передается по их поручению, и они вынуждены играть в эту игру, демонстрируя всем окружающим, что они в эту цензурируемую, искаженную информацию или, точнее, дезинформацию, верят, в то время как остальное общество в это не верит и не старается в это верить, но в конце концов дело доходит до того, что цензоры искренне начинают верить в ту информацию, которую сами и производят. Конечно, в результате происходит принятие неправильных, ошибочных, очень дорогих, неэффективных решений. Если такая ситуация продолжается длительное время, то это приводит к тяжелым последствиям для всего общества.

   Существует благодаря развитию человечества масса способов передачи информации, это средства массовой информации, и, прежде всего, независимые средства массовой информации. Сама политическая система в виде существования и конкуренции независимых политических партий, групп, организаций, различных кандидатов – это как раз та самая живая ткань общества, которая позволяет предоставлять потенциальному потребителю разную информацию, разную интерпретацию, разное объяснение того, что происходит. Только в этом случае появляется возможность более или менее адекватного представления об окружающем мире. В 30-е годы у нас был такой лозунг- «Уголь – хлеб промышленности», вот в современном мире, да это давно уже существует, десятилетия, столетия, совершенно ясно: информация – это хлеб, это фундамент современного общества, не только экономики, современного общества.

   Поэтому ограничения на потоки информации, ограничения на производство информации, ограничения на потребление информации наносят удар по самому фундаменту современного общества. Надеяться на то, что постоянно идет обсуждение: у нас такие структурные перекосы, давайте будем строить информационное общество, создавать информационные технологии и для этого выделять какие-то парки, какие-то зоны – нет ничего более нелепого и противоречивого в самом определении, что для информации нужно выделять какие-то зоны и парки, а остальную часть страны оставлять без информации, это невозможно. Современное общество как раз и отличается огромными объемами потребляемой, передаваемой, производимой информации. И, благодаря развитию современных технических средств, осуществить монопольный контроль за потоками информации в достаточно богатом обществе практически невозможно. Контролировать информацию можно в бедных обществах, в том числе и поэтому они остаются бедными. В богатых обществах это невозможно.

   Мой пафос одновременно направлен на тех, кто пытается контролировать, манипулировать информацией. Это касается, прежде всего, государственных структур, но не только. И я думаю, что в таком, несколько необычном режиме имело бы смысл говорить о том, какого качества информацию дают наши средства массовой информации. Очень часто, я не открою для вас секрета, многие из людей, которые работают в государственной власти, столкнувшись, будем говорить прямо, с неаккуратным обращением с той информацией, которую они дают, с использованием информации против представителей государственной власти, просто закрываются и говорят: я тогда не буду давать вообще никакой информации. Потому что воспринимают любую критику в средствах массовой информации, искажение информации, намеренное или случайное, как удар против него, как подрыв его позиций, и отказываются от общения с журналистами. В этой ситуации проигрывают все – проигрывает общество, проигрывают средства массовой информации, проигрывает власть, и, конечно, проигрывает потребитель информации. Поэтому у нас очень тяжелое на самом деле состояние во всех уголках нашего общества, как с точки зрения власти, с точки зрения средств массовой информации, с точки зрения потребителей, по поводу того, как нам обеспечить хотя бы более или менее свободное движение того огромного количества информации, которое нам необходимо.

   Вот из такого, еще раз скажу, на первый взгляд странного, на первый взгляд совершенно очевидного, совершенно банального, но, с моей точки зрения, абсолютно необходимого вступления я хотел бы сделать два вывода, которые, считаю, для любого человека в нашей стране, являются чрезвычайно важными. Первое: информацию нужно защищать и защищать свободу информации, защищать свободу слова, кого бы это ни касалось, касалось бы это того или иного органа информации, того или иного журналиста, того или иного представителя государственной власти, который по тем или иным причинам ограничен в возможностях говорить или в возможностях высказывать свою точку зрения, в возможностях доказывать свою точку зрения. Защищать свободу информации, свободу слова – это первоочередная задача всего общества, ну, естественно, власти в том числе.

   И второе соображение: защищать свободу информации, свободу слова необходимо везде, имею в виду, не только в нашей стране, но и, я так прямо скажу, за рубежом. Ни для кого не является секретом, что современное общество, современные экономики глобализированы. Мы не живем изолированно от окружающего мира, и то ограничение свободы информации, с которым мы сталкиваемся в наших внешних делах, в наших контактах с внешним миром, является ударом по нашей свободе, по нашему благосостоянию, по нашим интересам в не меньшей степени, чем ограничение свободы информации, свободы слова в нашей с вами стране. На первый взгляд кажется довольно странным такое заявление, и отчасти оно может восприниматься как такой обмен любезностями через океан или через границы с политическими противниками. Однако за последнее время, к сожалению, я столкнулся с тем, что информацию цензурируют не только у нас в стране, с чем мы, хотя и не примирились, но, по крайней мере, воспринимаем это как нечто почти неизбежное в силу тяжелого наследия, которое нам досталось из прошлого, ближайшего прошлого, дальнего прошлого, да, впрочем, и из нынешнего состояния дел. Но, к сожалению, мы сталкиваемся с цензурой информации и в наших внешних делах.

   И вот после такого вступления я бы просто привел несколько конкретных примеров, считал бы нужным, чтобы, по крайней мере, по этим ситуациям у нас было чуть больше информации, а уже каждый из нас сможет сделать выводы и иметь свои суждения по этому поводу. Первое касалось, как я уже сказал, завершения своей работы в качестве шерпы. Я только что вернулся после ряда поездок, считал бы абсолютно необходимым об этом сказать. Я признателен многим коллегам за те комментарии, которые были высказаны в последнее время по этому поводу, но независимо от того, каким образом будут интерпретированы мои слова вами и нашими коллегами в дальнейшем, я должен сказать, как было все на самом деле. На самом деле я очень признателен президенту за то, что он принял это решение. Считаю, это решение правильным, хотя и немного запоздалым. Почему я так считаю? Потому что я неоднократно обращался к президенту с просьбой освободить меня от этой должности, президент неоднократно просил меня продолжить исполнение этих обязанностей. Затем наступил момент, когда стало ясно, что исполнение мною этих обязанностей в дальнейшем становится невозможным.

   Причин этому несколько. Первая группа причин формальны: я на этой должности находился почти пять лет, это, похоже, рекорд для российских участников, работавших на этой должности. Я стал в данном случае старожилом среди коллег-шерпов по «восьмерке», потому что за это время сменилось два, три, четыре представителя глав государств и правительств других стран, и было очень необычное состояние, когда представитель России, страны, которая относительно недавно вступила в «восьмерку», оказался там в качестве старожила. Надо, чтобы другие люди поработали в этой должности, набрались полезного опыта. Чем больше наших граждан будет участвовать в таких работах, тем лучше будет для нас. Второе – это содержательная группа причин, связанных с тем, что та программа, которую я ставил в качестве важнейшей для себя в 2000 году, заступая на эту позицию, оказалась выполненной. Она оказалась выполненной в основном в 2002 году, окончательно в 2003 году, и поэтому, собственно говоря, с того времени стало ясно, что задача выполнена и хорошо было бы позаниматься другими проектами, которых, в общем, много в мире.

   И, наконец, последняя группа важных причин связана с разногласиями по принципиальным вопросам, которые оказались в сфере моего ведения. Ни для кого не секрет, я об этом неоднократно говорил, какова моя позиция относительно Киотского протокола, и вы знаете, что по этому поводу и у нас в обществе шла большая дискуссия. Когда такая дискуссия прошла, то я честно предупредил, что в том случае, если такое решение будет Российской Федерацией принято, то исполнение мной обязанностей шерпы становится невозможным. И предупредил о необходимости подготовки необходимых кадровых решений. Это было еще полтора года тому назад. Как известно, такое решение было принято, и поэтому речь шла только о том, когда это необходимо сделать. Была договоренность о том, что это необходимо сделать до конца 2004 года. Как известно, указ был подписан 3 января. Еще раз скажу, что я благодарен президенту за то, что он меня освободил от исполнения обязанностей, которые, с моей точки зрения, неизбежно вели и должны были бы вести к осуществлению действий по внедрению Киотского протокола на территории России и распространению «киотизма» по всему миру. Такие действия, с моей точки зрения, нанесение ущерба собственному народу ничем иным, кроме преступления, не является, поэтому я благодарен за то, что меня освободили от соучастия в этом деле.

   Так получилось, что несколькими неделями после этого решения в Давосе, в Швейцарии, как вам хорошо известно, проходил Всемирный экономический форум, на который организаторы форума меня пригласили с предложением участвовать в целом ряде сессий. Потом, когда я посчитал, оказалось, что там примерно 11 сессий, в которых я должен буду участвовать. Но так получилось, что почти за год до этого с организаторами форума мы обсуждали программу январского форума в Давосе 2005 года, и я был одним из тех, кто предложил обсудить на этом форуме тему изменения климата, глобального потепления, Киотского протокола, научных, экономических, политических соображений и выводов, которые вытекают из всего этого. И мы даже обсуждали, какие сессии могли бы быть, кого можно было бы пригласить. Я советовал пригласить специалистов в области климата, в том числе придерживающихся разных взглядов, политиков, придерживающихся разных взглядов, экономистов, придерживающихся разных взглядов. Собственно, форум и существуют для того, чтобы люди имели возможность высказывать разные точки зрения, а те, кто приезжает туда услышать эти разные точки зрения.

   В течение нескольких месяцев у нас продолжалась соответствующая переписка и даже личные встречи, где мы обсуждали, как будут проходить эти сессии. Пока наконец 5 января 2005 году, менее, чем за три недели до начала форума, я получил письмо, в котором черным по белому было написано о том, что на всех остальных сессиях, конечно, мы рады вас видеть, но вот сессии по изменению климата –« Are not available for us ». Когда были запрошены объяснения, мы получили следующие объяснения, опять же цитата – « We are working in a closed cooperation with a Downing Street 10».

   Поскольку на одной из этих сессий предполагалось, как раз я считал это одной из важнейших сессий, это новые и последние открытия в области науки о климате и науки об изменениях климата, на этой сессии оказался научный советник, премьер-министр Великобритании господин Дэвид Кинг, тот самый господин Кинг, который летом прошлого года, в июле, приезжал к нам сюда, в Москву, на конференцию в Академию наук, где устроил скандал, о котором мы уже рассказывали.

   Поскольку он оказался там один, вещь, в общем-то, необычная для Всемирного экономического форума, где такое индивидуальное место на сцене предоставляется лишь президентам и премьер-министрам, да и то не каждой страны, а довольно крупных стран, некоторые президенты и премьер-министры довольствуются участием в панельных дискуссиях наряду с другими участниками, то, конечно, это кое-что значило. У нас состоялся интересный, конечно, обмен мнениями с организаторами форума, чем это объясняется и почему на этой сессии не присутствуют климатологи, почему не присутствуют советники других правительств и других глав правительств и глав государств, на что мне было отвечено, что Великобритания является членом «восьмерки». Я обратил внимание, что есть, кроме Великобритании, еще, по меньшей мере, семь членов «восьмерки», где есть тоже, наверное, соответствующие советники, которые могут поделиться информацией. Ответ дальше мне пришел о том, что: мы не предполагаем и не собираемся устраивать дебаты по этой теме.
   Но здесь мне это было совсем непонятно, потому что форум – это как раз место, где происходят дебаты. В общем, в итоге, возможно, вы знаете, после того, как, несмотря на то, что такая дискуссия шла, наконец коллеги говорят: ну хорошо, мы понимаем, у нас для вас есть очень хорошая новость: мы не можем вам предоставить место на сессии по климату, зато у нас есть отличная сессия по Ирану – не хотите ли вы там поучаствовать? Я поблагодарил, Иран очень интересен на самом деле, Иран очень интересная страна и очень много интересного там происходит, я с большим удовольствием готов был бы участвовать в сессии по Ирану, но сказал: одновременно я не отказываюсь от желания участвовать в сессии по изменению климата. Ну, мы еще несколько дней потратили в оживленной переписке, наконец буквально за два или три дня до форума пришло предложение: ну хорошо, там три сессии было, одна по науке, другая по экономике и третья – технологии. Они говорят: по первым двум мы не можем вам предложить, а технологии – пожалуйста, приезжайте и участвуйте.

   Для тех, кто не был в Давосе и нерегулярно туда ездит, я скажу, что в Давосе есть несколько форматов участия. Есть наиболее почетный формат, который предоставляется президентам и премьерам, когда того или другого лидера приглашают на сцену, кто делает отдельный доклад, сообщение, организатор форума задает пару вопросов и затем обращается к аудитории, и из аудитории пару-тройку вопросов задают – это один формат, наиболее почетный. Наиболее популярным является панельная дискуссия, всем хорошо известная: четыре-пять человек находятся на панели, высказывают в течение пяти-семи минут основные соображения, потом идет дискуссия между ними и одновременно с залом и с модератором. И наконец, есть еще один формат: это большой зал, где собираются 150-200 человек, они рассаживаются вокруг 30-40 столов, за каждым столом 8-10 человек, за каждым столом есть модераторы и руководители дискуссии, на столиках стоят соответствующие таблички, и в течение полутора часов люди за этим столом обсуждают какую-то отдельную тему или пытаются ответить на вопросы, заданные модератором этого зала. Затем модератор объявляет завершение этих дискуссий и просит людей, в течение от 40 - 60 секунд сообщить основные выводы, которые были получены в результате обсуждения за этим столом. Собственно говоря, мне предложили участвовать именно в такой дискуссии по вопросам, как наилучшим образом осуществить исполнение Киотского протокола, какие необходимы технологии, какие методы осуществлять, как секвестировать углерод и так далее. Я поблагодарил за это предложение и сказал, что эта сессия меня не очень интересует. И поскольку у нас дискуссия закончилась такими результатами, и, в общем, в каждом втором сообщении было то, что: Андрей, вы поймите нас, мы работаем в тесном сотрудничестве с аппаратом британского премьера, и одновременно присылали мне как бы для информации программку первого дня Давосского форума, в которой уже запланированы некоторые выступления, там было первое, например, выступление: президент Франции Жак Ширак, дальше, через пару часов – премьер-министр Великобритании Тони Блэр, звездочка, еще не подтвержден. И они пишут: вы поймите, мы работаем в тесном сотрудничестве с руководителями этих стран.

   Я понял проблемы организаторов форума, поблагодарил за внимание и решил в этом случае на форум не ехать, потому что считаю, что в данном случае, к большому сожалению, один из наиболее уважаемых, наиболее известных форумов, организация, которая, собственно, специально создана для того, чтобы обсуждать проблемы, для того, чтобы высказывались различные точки зрения, различные политические и экономические точки зрения, к сожалению, пал жертвой цензуры со стороны одного из влиятельных участников этого форума. Я считаю, что цензура нетерпима везде, в любых ситуациях, в любых местах, но она тем более нетерпима в странах или со стороны стран, которые считают себя свободными, демократическими, которые представляют себя в качестве идеала или образца свободы и демократии, образца свободы слова, но которые в реальности поступают совсем по другому. Это, конечно, прежде всего наносит ущерб этим странам и соответствующим правительствам, но это, соответственно, наносит ущерб и нам. И я считаю важным на это обратить внимание, потому что, к сожалению, мы должны бороться не только за нашу свободу, но еще за их свободу. Потому что в этой ситуации такое поведение дает возможность, скажем так, не вполне устойчивым, не вполне закоренелым сторонникам свободы слова, скажем, в нашей стране или в других странах пользоваться этим примером в качестве объяснения, почему мы можем не быть свободными, почему мы можем позволять цензуру у себя. Но подождите, если Британия позволяет себе такое, а что же вы хотите от нас? Поэтому я считаю, что, к сожалению, это и наша проблема, не только их проблема, и мы за свободу слова в том числе и в Великобритании должны бороться не меньше, чем за свободу слова в нашей стране.

   И наконец, последнее мероприятие, в котором мне все-таки удалось поучаствовать, хотя не скрою, что потребовалось четыре месяца для того, чтобы мне съездить на конференцию в британский городок Экзетер, находящийся на юго-востоке Англии, в котором с 1 по 3 февраля этого года проходила конференция по климату, организованная по указанию Тони Блэра, для того, чтобы представить научные доказательства для той программы, которую британское правительство выдвигает на «восьмерку» в этом году. В течение четырех месяцев я получал отказы, что это не для вас, там будет наука, зачем вам туда, не нужно и так далее. Потребовались, я должен честно сказать, существенные усилия для того, чтобы туда приехать. И я хотел бы, пользуясь случаем, поблагодарить всех тех, кто в этом деле мне помог. Но мне-то удалось туда доехать, а вот многим туда не удалось доехать, я хотя и немножко занимаюсь климатом, все-таки не являюсь профессиональным климатологом. А вот целый ряд профессиональных климатологов, в том числе и выдающихся климатологов мира, которые хотели туда приехать, которые послали туда свои тезисы, свои доклады, туда не смогли приехать, потому что организационный комитет не допустил их до участия в этой конференции. Я, по крайней мере, знаю четырех выдающихся специалистов, которые направили туда свои предложения и которым было в участии в конференции отказано. Один из этих профессоров посылал свои предложения четыре раза, и четыре раза организационный комитет ухитрился их потерять. Даже те люди, которые в конечном счете смогли добраться до этого городка и до этой конференции, кто все-таки был зарегистрирован, эти люди, не разделявшие той задачи, которая была поставлена перед этой конференцией, не смогли там получить слово, за исключением, возможно, только профессора Российской академии наук Юрия Антоновича Израэля, и то только, видимо, потому что Юрий Антонович является еще вице-президентом IPCC , межгосударственной панели экспертов по изменению климата, но даже для Юрия Антоновича это оказалось тоже непростым – те же самые несколько месяцев переговоров, в итоге отсутствие приглашения для получения визы, наконец получается приглашение для участия в конференции, но выясняется, что там нет подписи. Ну и так далее, в общем, история понятна.

   Перед конференцией была поставлена задача: оправдать и дать научное обоснование, научное в кавычках, тех критериев, которые британское правительство, а также европейские правительства выдвинули в качестве ключевых, критических для изменения климата. После трех дней работы выяснилось, что никакого научного подтверждения этим критериям нет, об этом говорили многие участники конференции, далее была предпринята попытка принятия заключения, которое не отражало то, что происходило на конференции, но, тем не менее, с помощью различных (ухищрений?) был сделан вид, что якобы такое решение принято. После всего того, что там произошло, и то, что происходит не первый раз, приходится сделать несколько выводов. Вообще, честно говоря, когда в июле прошлого года у нас состоялся тот удивительный скандал с господином Кингом на заседании Российской академии наук, честно говоря, я думаю, что это совершенно случайность, но, в общем, бывают среди британских болельщиков хулиганы, бывают, наверное, и среди советников тоже люди не вполне воспитанные.

   Но я был потрясен, что такой подход наблюдается постоянно по вопросам, связанным именно с вопросами изменения климата, глобального потепления, Киотского протокола и посткиотских механизмов. Причем проводится последовательно политика недопущения людей, которые не разделяют эту точку зрения, которые задают вопросы, которые выражают сомнения, которые представляют другой анализ и другие точки зрения, это проводится постоянно. Из чего можно сделать вывод, что, судя по всему, оппозиция сторонников этих взглядов на глобальное потепление является чрезвычайно слабой. Я в течение нескольких лет пытался получить доказательства того, что эта теория работает, на разных форумах, не смог этого сделал, поехал в Экзетер и там уже на месте убедился в том, каковы есть научные обоснования для этого. Сейчас, после всех этих предуведомлений я, может быть, перешел бы к компьютеру и дал бы, если коллеги, кого эта тема, которая, с моей точки зрения, имеет прямое отношение к свободе слова и свободе информации, не интересует, могут покинуть зал, а я сейчас сделал бы короткую презентацию и потом сделал бы несколько комментариев в итоге.

   После того, что я получит в течение трех дней такую, я бы сказал, существенную идеологическую промывку в городе Экзетер по поводу глобального потепления, у меня другого названия, конечно, о презентации не могло быть, а именно «Армагеддон после завтра: глобальное потепление наступает». Когда уже эта презентация была готова, сегодня утром я посмотрел газету « Independent », издающуюся, естественно, в Великобритании, и нашел там соответствующую статью. Читаю, только называется немножко по-другому, «Апокалипсис сегодня»: «Как человечество проспало конец планеты. Наводнения, штормы, засухи, тающий арктический лед, сокращающиеся ледники, океаны, превращающиеся в кислоту. Выдающиеся мировые ученые предупредили на прошедшей неделе, что опасные изменения климата происходят сегодня, не послезавтра. Вы в это не верите? Тогда почитайте эту статью». И дальше здесь рассказывается: «Будущие историки, оглядываясь назад из гораздо более жаркого и менее благоприятного мира, вероятно, уделят особое внимание первым неделям 2005 года, в которых мы еще пока находимся. Поскольку в то время, когда они будут задаваться вопросом: как это целое поколение смогло проспать катастрофу, разрушение климата, который позволил человеческой цивилизации процветать на протяжение последних 11 тысяч лет. Они могут тогда точно идентифицировать прошедшие недели как время, когда прозвучали последние колокольчики». Вот поскольку последние колокольчики зазвучали, позвольте, мы в этом же духе, наверное, не про «Армагеддон послезавтра», а надо было писать «Апокалипсис сегодня».

   Но, естественно, по каждому из пунктов, которые здесь заявлены, возникает большой и жирный вопрос: наступает глобальное потепление, послезавтра или сегодня, или Аргмагеддон? Что у нас здесь получается? На конференции впервые публично были вынесены два критерия, которые, совершенно очевидно, и это, собственно, никто не скрывал из организаторов конференции, были вынесены на эту конференцию для того, чтобы получить одобрение научным сообществом, для того, чтобы вынести их затем на обсуждение «восьмерки», с тем, чтобы получить политическое подтверждение, политическое решение, на основании которого можно будет говорить, что именно выше этих критериев или за пределами этих критериев человечество и планета двигаться не могут. Каковы эти критерии опасного изменения климата? Повышение глобальной температуры воздуха на 2 градуса Цельсия выше того уровня, на котором находилась температура в доиндустриальную эпоху. Сейчас такое повышение составило 0,6 градуса, поэтому остается еще 1,4 градуса, и мы как раз оказываемся в этой опасной зоне. И второе – это повышение концентрации углекислого газа в воздухе до 400 ppmv , частей на миллион, сейчас 379 ppmv . Поскольку скорость повышения концентрации углекислого газа в атмосфере приблизительно близка к 2 ppmv в год, можно с высокой вероятностью предположить, что примерно через 10 лет, может быть, чуть-чуть побольше, концентрация углекислого газа в атмосфере может достичь этого самого опасного уровня.

   Все, что вы увидите сейчас, представляет собой различные слайды из тех презентаций, которые были сделаны на конференции в Экзетере и на основании которых, прежде всего британская, ну и, конечно, не только британская пресса сделала вывод о том, что апокалипсис наступает, и не просто наступает, он уже наступил, происходят необратимые изменения климата, необходимо принимать немедленные меры, которые будут немножко стоить, но об этом чуть-чуть попозже. Поэтому в данном случае это немножко крошка из разных слайдов, но все они есть на сайте этой конференции www . stabilisation . org , можете там их увидеть. Мы видим: решение Совета министров окружающей среды Европейского Союза от 14 октября 2004 года №2610, здесь впервые появляется цифра: 2 градуса Цельсия. До этого момента нигде эта цифра не появлялась, ни в одной научной работе, опубликованной. Таким образом, это политическое решение, которое спущено для того, чтобы наука попыталась его обосновать.

   Вот фрагмент заключения министров ЕС в Брюсселе от 20 декабря 2004 года номер 2632. Здесь говорится также о двух градусах Цельсия, а также о том, какой уровень концентрации углекислого газа, с точки зрения этого решения, будет необходим для того, чтобы обеспечить соответствующее потепление. Здесь говорится о том, что даже такая концентрация углекислого газа, как 550 РРМ является слишком большой и опасной, нужно гораздо меньше. Вот здесь еще один слайд, в котором говорится, что уровень 2’С был, собственно говоря, назван, можно сказать, назначен Европейским Союзом, соответствующей группой неправительственных организаций, и именно оно сейчас выносится на обсуждение. Здесь вот целый ряд презентаций уже со стороны ученых, которые пытаются обосновать цифру в 2’С. По их мнению, цель в 2’С может быть достигнута, только если концентрация углекислого газа не превысит 400 ppmv . Хотя есть даже вот такие критические взгляды, говорят, 400 ppmv – пожалуй, это слишком много. Нужно было, чтобы было по меньшей мере 350 ppmv , то есть еще ниже, чем то, что сейчас находится.

   Какие выводы делаются из этого? А из этого делаются очень простые выводы. Если, например, в качестве критерия взять 400 ppmv, это где-то верхняя строка, то тогда это означает, что нужно сократить глобальную эмиссию углекислого газа, производимую человечеством, как вы видите, на 50 или на 60% по отношению к 1990 году. Тут есть разные допущения, есть разные варианты, к 20-му году на 30%, есть тут еще разные расчеты, все в итоге вытекает вот в ту картинку, на которую я хотел бы обратить ваше внимание. Обратите внимание, пожалуйста, на то, что… если вы видите, но вот третья часть верхний и третья часть нижний столбики, это то, что называется FSU . Это означает, вот этот первый столбик, это говорит о том, что для того, чтобы выполнить этот критерий, 400 ppmv, эмиссия углекислого газа со стороны FSU , переводя с английского языка на русский, это, прежде всего, конечно, Российская Федерация, а также некоторые другие страны бывшего Советского Союза, должны сократить свою эмиссию больше чем на 30%. Следующий слайд показывает те уровни, до которых мы должны сократить нашу эмиссию к 2050 году. Для тех, кто не видит, может заглянуть также на веб-сайт. Цифра, которая здесь показана, составляет 90%. Что такое 90%. Поскольку существует очень высокая, очень сильная и очень устойчивая корреляция между эмиссией углекислого газа, потреблением энергии и экономической деятельностью, производством ВВП, то это означает, что для того, чтобы добиться вот этого результата, при самом оптимистическом варианте осуществления технологических изменений, то есть более эффективного использования топлива, экономическая деятельность на территории Российской Федерации к 2050 году по отношению к 90-му году должна сократиться на 70-80%. Иными словами, объем производимого ВВП на территории Российской Федерации, ну, в данном случае, будет бывшего Советского Союза, должен сократиться в 2,5-5 раза по отношению к 1990 году. Вот такие, казалось бы, совсем невинные критерии - 2’С, невинный критерий 400 ppmv… Отдельный, конечно, вопрос – почему 2 градуса, почему 400 ppmv, какая связь между ними…

   Как бы то ни было, примем на секунду, что под этим есть серьезные обоснования, примем на секунду положение о том, что между ними есть связь, посмотрим, какие выводы. Выводы очень простые. Вот теперь посмотрим просто, пользуясь, опять же, теми же самыми данными, теми же самыми слайдами, которые представлялись на этой конференции, проверим или как бы продемонстрируем действие тех аргументов, которые предлагаются сторонниками, защитниками вот этой теории Армагеддона послезавтра или апокалипсиса сегодня.

   Что такое 2’С, температура выше доиндустриального уровня. Здесь, на этом графике, представлено… Смотрите, вот это изменение температуры поверхности Саргассова моря, просто есть данные по морским отложениям, которые соответствующим образом анализируются, за последние примерно 5 тысяч лет. Вот как они колебались, вот температура сегодня, вот температура прединдустриального уровня. И здесь вот у нас видно, что повышение на 2 градуса дает нам такую линию, и мы видим, что, по крайней мере, целый ряд наблюдений, когда температура была выше, чем эти 2 градуса. Ясно, что не… когда здесь у нас, тысячу лет тому назад, ни две с половиной тысячи лет тому назад никакого сжигания человечеством углеводородов не происходило, и повышение температуры в эти периоды происходило исключительно в силу природных факторов. Если это происходило тысячу лет тому назад и две с половиной тысячи лет тому назад, какова гарантия того, что это не может произойти в дальнейшем? Любой разумный человек, конечно, скажет, что исключить такого нельзя. Никто не может гарантировать этого, но никто не может исключить. Если это было в прошлом, почему это не может произойти в будущем. Таким образом, вот рубеж 2-х градусов находится внутри фактических колебаний глобальной температуры, фактически наблюдавшейся в истории планеты.

   Смотрим другое наблюдение. Вот здесь другой ряд данных, это температура в Центральной Гренландии. Вот мы здесь проводим, здесь вот поставим 2 градуса, вот здесь у нас прединдустриальный уровень, вот там у нас появляется 2 градуса, дальше проводится соответствующая линия, и мы видим, что наблюдались целый ряд пиков, когда температура была выше, чем тот уровень, который сейчас предлагается.

   Вот данные по станции «Восток», российской станции. Вот 2 градуса, вот климатический оптимум Галацена, который наблюдался примерно 9-9,5 тысяч лет тому назад, когда температура была существенно выше. По разным данным видим, что это находится в пределах естественных колебаний в результате природных факторов.

   Вот 450-415 тысяч лет последних, мы видим пики, когда температура была выше, чем этот придуманный критерий 2 градуса.

   А вот более детальная картина изменения, точнее скорости изменения температуры за столетия. Вот говорится, что 0,6 градуса – повышение температуры, которое произошло в XX веке, является чрезвычайно большим, опасным, ведущим к необратимым изменениям климата. Вот на эту шкалу, где показана скорость изменения температуры в градусах за 100 лет, мы наложили 0,6 градуса, вот эта красная линия, как она выглядит по отношению к реальным колебаниям температуры, которые наблюдались за последние 50 тысяч лет. Мы видим, что здесь практически все время внутри всех этих колебаний, здесь были не только такие колебания, примерно по 4 градуса за столетие, но даже вот эти большие пики, это пики периода, который в науке называется «молодой дриас», очень такие были резкие изменения температуры, когда температура повышалась на 15 градусов за столетие. Ясно, что никакой человек не ездил там на машинах, не жег уголь, газ, нефть. Если кто-то там был, сидел в пещере, если жег, то только дрова, которые, собственно говоря, по теории глобального потепления, к этому не относятся, потому что это круговорот биотоплива. Поэтому, значит, естественно, что это вызвано исключительно природными колебаниями. И исключить, что такое может повториться в дальнейшем в силу природных факторов, а не в силу деятельности человека, абсолютно невозможно.

   Теперь возникает следующий вопрос – а 400 ppmv, это такой вот опасный, ужасный уровень концентрации углекислого газа, выше которого нам перешагнуть нельзя. Вот, пожалуйста, концентрация углекислого газа в атмосфере планеты за последние, извините, 100 миллионов лет. Вот я не нашел просто более коротких периодов, ну, так получилось. Здесь вот эта зеленая линия, это те самые 400 ppmv, которые, говорится, смертельный уровень для человечества. Мы находимся чуть ниже этого. А вот эта линия, это концентрация углекислого газа в атмосфере в разные эпохи. Нетрудно видеть, что вот, например, в эту эпоху, здесь вот, она составляла примерно 16-18 тысяч ppmv. И поэтому, собственно говоря, в сравнении с 400 это просто ничего не означает. Вот здесь вот только два периода в истории планеты, когда мы находились на столь низком уровне, а дальше всегда было выше.

   Следующий блок вопросов, конечно, возникает о том, насколько уникально то глобальное потепление, которое вызвано антропогенной миссией парниковых газов. Насколько вот то потепление, которое действительно наблюдалось и наблюдается в XX веке и сейчас, в начале XXI века, является уникальным. Вот здесь вот данные по палеоклиматическим данным, древесным кольцам, с Кольского полуострова у нас, Хибины, которые показывают размах колебаний температуры в данном конкретном месте вот за последние 1200 лет. Вот температура, которая пик, это примерно 50-е годы этого столетия, вот сейчас она находится примерно здесь. Вот тут такой гигантский размах, вот такая люлька. В пик, в средневековой климатический оптимум, вот здесь вот, температура составляла около 16’С, потом, в малый ледниковый период, в XIV веке она опустилась до 9 градусов, наконец, она поднялась к середине XX века вновь примерно до 16 градусов и опустилась примерно до 11-12 градусов сейчас. Видно, что разброс колебаний в течение вот даже относительно короткого промежутка времени, порядка 900-1000 лет, составляет 7 градусов. В течение полустолетия размах составляет порядка 4 градусов, поэтому 2 градуса – просто абсолютно нелепо.

   Возникают, конечно, серьезные проблемы и с теми данными, которыми пользуется вот эта часть так называемой климатической науки (в данной части), потому что некоторые данные, которые используются, явно искажены, не будем использовать более сильных слов. Вот здесь кусок так называемой хоккейной клюшки, синий цвет, который активно используется IPCC и многими другими сторонниками глобального потеплениями в качестве доказательства того, что вот этот подъем является уникальным, радикально отличающимся от тех колебаний температуры, которые наблюдались в предшествующую эпоху. Собственно, поэтому он и получил название хоккейной клюшки, вот как бы такая вот рукоятка и дальше лезвие, резко поднимающееся здесь. И отсюда делаются прогнозы, что температура в следующем столетии пойдет вот так вот, сюда вот, вырастет еще чуть ли не на 5 градусов или даже 5,8 градуса. Когда специалисты проверили те калькуляции, которые были сделаны для производства этой клюшки, выяснилось огромное количество методических и фактических ошибок.

   Результат этой работы показан здесь. Вот эта красная кривая, это использование даже тех же самых данных, но… то есть устранение тех ошибок, методических ошибок, которые были допущены при конструировании этой клюшки. Выясняется, что температура в XIV - XV веках была выше, чем та, которая наблюдается в XX веке. И поэтому утверждение о том, что потепление, наблюдавшееся в XX веке, является уникальным, никогда не наблюдавшимся в истории человечества, является просто ложным.

   Здесь еще один забавный такой слайд, я хочу обратить особенно ваше внимание на него. Здесь представлено два графика температуры для США, но эти два графика температуры произведены двумя разными источниками информации. Вот красноватый такой график произведен Центром Хедли, это основной центр прогнозирования климатических изменений в Великобритании, государственный центр, собственно, вот на базе которого происходила вот эта конференция в Экзетере. А вот этот желтенький, это данные США, данные Службы по атмосферному и климатическому контролю США. Естественно, и тот, и другой ряд базируется на сырых данных, на данных, которые собираются наземными метеорологическими станциями, находящимися на территории США. Никто, кроме этих станций, соответствующую метеорологическую информацию не собирает. А затем начинается процесс обработки сырых данных с помощью различных процедур, в результате чего, казалось бы, если все делается аккуратно, должны получиться одинаковые результаты. Однако результаты получились не одинаковыми.

   Причем, если вы обратите внимание, то период примерно последних 50 лет, примерно с 1950 года, две кривые практически совпадают, они практически накладываются друг на друга. Отклонение их друг от друга небольшое и, собственно говоря, вот эта зелененькая линия, которая называется разница, она колеблется вокруг нуля, то есть означает, что, ну, бывают небольшие там проблемы с использованием различных методик, но, по крайней мере, они не существенны. Совсем другое происходит в предшествующую половину века. И даже в конце XIX века. Здесь обнаруживается, что две линии существенно расходятся. И оказывается, что та линия, которая построена… вот эта желтая линия произведена американской администрацией, собственно, по данным, произведенным американскими метеорологическими станциями. Красная линия произведена Британским центром, собственно, главным центром, агитирующим за теорию глобального потепления. Как так получилось, что разница здесь составляет практически 0,2 градуса, что для таких измерений является огромной величиной. Такие вещи бывают, если, например, появляется систематическая ошибка в результате использования какой-то определенной методологии. Но тогда бы разница постепенно бы увеличилась. Например, если она идет в прошлое, то она постепенно бы увеличилась, постепенно бы увеличивалась, постепенно бы увеличивалась. Она бы систематически увеличивалась. Но здесь мы наблюдаем совсем другую картину. Она резко увеличивается до периода 40-х годов и потом она сокращается, что, собственно, видно и по вот этой зеленой линии, 0,1 градус разница. Затем она увеличивается и достигает максимума для 40-х годов – 0,2 градуса, и затем буквально за 8 лет она сходит на нет. Ну, такого, как известно, в методике, в статистике, такого не бывает случайно, здесь, конечно, как-то так поработали.

   Зачем поработали? А поработали затем, что для американского метеоролога и вообще для людей, которые работают с американскими данными, с данными по климату в США, никогда не было и не является секретом то, что самым теплым десятилетием XX века в США были 40-е. Собственно говоря, это отмечено вот этим пиком. Именно тогда в США наблюдались и засухи, и пыльные бури, и недостаток воды, это отмечено в бесконечном количестве литературных и иных, и научных памятниках, и, соответственно, измерениями. И, если сравнить пики температуры американской 40-х годов и 90-х годов, то выясняется, что эти пики находятся примерно на одном уровне. На самом деле, если там вот, хорошее разрешение, то видно, что эта температура даже чуть-чуть ниже, чем в 40-х годах, но это не существенно, на самом деле, конечно, примерно одинаково. И, таким образом, то утверждение, которое постоянно делается, о том, что 90-е годы явились самым теплым десятилетием для всей планеты и для каждого кусочка этой планеты, являются неверным, по крайней мере для одной из крупных стран мира, крупных в данном случае по территории, и, в том числе для страны, для которой существуют аккуратные метеорологические измерения, и где проводится достаточно аккуратное обобщение этих измерений. Ну и понятно, что если такие вещи происходят с данными по США, можно предположить, что может произойти с данными по какой-то другой стране мира, где нет такой метеорологической службы, где нет такой качественной информации, где нет таких рядов и так далее. Тогда, конечно, появляется пространство для такой творческой работы.

   Я бы хотел обратить ваше внимание на то, что очень хорошо видно по американским данным, и мы увидим это еще неоднократно на последующих слайдах, то, что наблюдается цикличность в климате длительностью примерно в 55-60 лет. Вот смотрите. Здесь, конечно, вот этот период здесь, хотя он кажется ровным, но здесь просто понятно, даже для США, возможно, не было достаточно данных, ни столько наблюдений. Но вот здесь мы наблюдаем точно. Подъем температуры примерно на 0,9 – 0,8 градуса за 30-40 лет, то есть гораздо быстрее. Затем снижение температуры почти на такую же величину. Затем подъем. Если кто-то скажет, что вот этот подъем температуры, про который у нас говорится, что это глобальное потепление, которое вызвано невероятной эмиссией парниковых газов человечеством, если кто-то скажет, что этот подъем чем-то принципиально отличается от этого подъема, то я хотел бы вести содержательный разговор и получить ответ – чем? Высота этого подъема, угол наклона, скорость подъема температуры – чем они отличаются? Они не отличаются.

   Но есть еще такой эффект, который называется эффектом горячих городов. Понятно, что человечество согревается, особенно зимой, весной, иногда осенью, согревает свои дома, помещения, в которых живет. Но это связано не с тем, что мы эмитируем углекислый газ и углекислый газ таким образом воздействует на нашу температуру, мы просто топим наши дома. Нас стало больше, мы на машинах ездим, ну и так далее. И, соответственно, для того, чтобы устранить этот эффект, есть разны процедуры. В данном случае используется простейшая процедура. Мы взяли не годовую температуру по США, а мы убрали сезонные температуры, собственно, США находятся в северном полушарии, когда используются, собственно говоря, топливо для отопления. Оставили лето. Летом, как правило, в США дома не обогреваются. Ну и мы видим, как изменялась летняя температура. Выясняется, что в 90-е годы температура, оказывается, на 0,2 градуса ниже, чем в 40-х. И, таким образом, утверждение о том, что, - еще раз, - что 90-е годы оказываются самыми теплыми для США по крайней мере за последнее столетие или за последнее тысячелетие, просто не соответствует действительно. И мы видим, опять же, что здесь еще более четко и отчетливо видны как раз вот эти циклические колебания. Они, конечно, разные, у них разная амплитуда, есть, конечно, отклонения, и, тем не менее, совершенно ясно – здесь была достаточно высокая температура, она снизилась, потом она поднялась, потом снова снизилась, потом снова поднялась. Потом снова снизится. Как и полагается для циклически колебаний.

   Не знаю, может быть, кто-то из вас слышал, несколько месяцев тому назад вышел доклад, который получил удивительную такую поддержку со стороны СМИ, рассказ про то, как теплеет Арктика. Вот этот доклад. Здесь рассказано про то, какая катастрофа происходит с Арктикой, как тают льды, как разрушаются среды обитания и так далее, и тому подобное. Все газеты… не все газеты, но очень многие газеты на Западе, в англосаксонском мире посвящали огромные статьи рассказам о том, как глобальное потепление разрушает этот регион.

   Давайте посмотрим, как разрушает. Центральный график этого доклада, он здесь, на 23 странице, здесь мы попытались его сделать покрупнее, вот здесь вот такая вот температура, вот она поднимается, здесь мы взяли, вот специально этими стрелочками показали пики, вот пик конца 30-х годов, пик 90-х годов, вот здесь вот пик начала 60-х годов, нижний пик. Посмотрим, насколько выросла температура, согласно этим данным, с начала 60-х годов до начала XXI века. Получается – более, чем на 1,5 градуса. Утверждение, что Арктика теплеет гораздо быстрее, чем остальной мир, причем это повышение оказывается существенно большим, чем в остальном мире. Полтора градуса – приличная величина. А посмотрим, какие данные… мы хотели узнать, собственно говоря, откуда эти данные. Там ссылки нет. Мы провели специальный семинар в Академии наук, пытаясь разобраться – среди наших специалистов, работающих по Арктике, среди российских авторов, которые участвовали в написании этого доклада, среди зарубежных ученых, которые участвовали в написании доклада, – каков источник этих данных. Мы собрали коллекцию данных температур по Арктике, опубликованных в журналах, книгах и так далее – мы нигде не нашли вот того графика, который вы только что видели, с повышением температуры на полтора градуса.

   Зато мы нашли другие графики, один из которых я вам демонстрирую. Это график, произведенный тем же самым Центром Хедли в Великобритании, то есть как раз тот самый центр, который, в общем, заинтересован в том, чтобы демонстрировать глобальное потепление. Что мы получаем. Мы получаем повышение температуры, вот здесь вот, может быть, не так хорошо видно, поверьте мне, 0,8 градуса.

   Таким образом, в докладе опубликован график, не имеющий никаких источников, не имеющий никакого подтверждения, который обнародован, распространен по всему миру многочисленными тиражами, на основании которого раздаются призывы принимать немедленные действия, осуществлять огромные расходы и так далее, который является, честно говоря, фальсификацией. Даже те данные, которые, в данном случае производит Центр Хедли, по меньшей мере, в два раза дает существенно более медленное повышение температуры.

   А вот то, что Центр Хедли не сделал, то, что сделал наш ученый Клиштолин, он просто наложил вот эти циклические колебания температуры, глобальной температуры, на циклические колебания температуры в Арктике. Вот, соответственно, верхняя тоненькая линия, это глобальная температура, а вот эта, более темна линия, это циклические колебания температуры в Арктике с устранением тренда, трендовой составляющей. Собственно, первое, что видно. Эти две линии, вот по крайней мере для того периода времени, для которого существуют более-менее приличные данные, практически друг от друга не отличаются. И повышение температуры в Арктике радикально не отличается от скорости повышения температуры в целом на планете. Второе. Очень четко видны вот эти циклические колебания длительностью в 55-60 лет. Собственно говоря, то, что мы наблюдаем сейчас, в последние 20-30 лет, радикально ничем не отличается от того, что наблюдалось, по крайней мере, 60 лет тому назад на нашей же планете, с нашими же измерениями, с нашим же инструментарием, и наверняка наблюдалось в течение многих столетий, когда мы не занимались такими измерениями.

   Но, тем не менее, доклад этот идет дальше и говорит: ужасная картина. И вы наверняка видели эти фотографии или подобные фотографии многократно в СМИ. Сокращается площадь льдов в Арктике. Для этого дается две картинки. Наблюдаемая площадь, покрытая льдом в Арктике в сентябре 1979 года и наблюдаемая площадь, покрытая льдами в Арктике в сентябре 2003 года. Вот эта картинка отсюда, 25 страница. В общем, любой объективный наблюдатель, конечно, увидит – площадь, покрытая льдом здесь больше, чем здесь. Вывод из этого совершенно очевидный: за 24 года идет глобальное потепление, которое наиболее сильно сказывается в Арктике, в результате чего льды тают, и площадь покрытия льдами океана сокращается. Не будем говорить о том там, погода была, один год оказался более теплым, другой более холодным… Совершенно очевидно, все-таки, наверное, есть потепление.

   А теперь давайте посмотрим, как вот эти две картинки накладываются на динамику температуры в Арктике по данным того же самого Центра Хедли, пользуясь именно этими же данными. Мы видим, что в рамках этой цикличности выбраны две даты. Одна – сентябрь 79-го года, вот она здесь, другая, сентябрь 2003 года – здесь. То есть одна дата взята ближе, практически на самом дне, циклическом дне, другая взята на самом верхе циклического колебания. Ну, конечно, мы и не будем спорить, за это время температура в Арктике повысилась примерно на 1 градус в силу вот этой цикличности, вот видно, совершенно верно. Но если мы хотим делать не пропаганду, а научные измерения, тогда надо публиковать сентябрь 2003 года и сентябрь, условно говоря, 41-го года или 42-го года, когда был другой пик. Ну, чтобы сравнивать два пика. Если мы берем вот эти данные, ну тогда надо сравнивать с какими-то данными здесь. И говорить, есть ли тренд. Но сравнивать пик с провалом и после этого говорить, что это научное утверждение о глобальном вековом потеплении, связанном с какими-то действиями, отличными от действия природы, нет никаких оснований.

   Вот здесь тоже картинка такая, из одного из выступлений на этом же конференции. Здесь плохо видно, но я подскажу. Здесь показана толщина льда. Вот здесь вот толщина льда 3 метра. Это период 1958-1976 годов. А вот эта здесь толщина льда - 1,7 метра – данные 1993-97 годов. Демонстрируется эта картинка вот с этим симпатичным мишкой, который говорит: «Ну, собственно, люди, что же вы делаете, вы сокращаете объемы льда, как же я буду по нему гулять». Вот он даже тут показан, вот для тех, кто рядом сидит, видно, что маленький мишка гуляет здесь вот по льду. Обидно даже. Но мы, опять же, сравним тогда, запомним – 58-76-й с одной, 93-97-й здесь. Ну и получается. 58-76-й – это вот этот период, вот эта ямочка, а 93-97-й здесь. Ну, конечно, в рамках того подъема, циклического подъема температуры, который наблюдался вот за эти последние примерно 30 лет – конечно, температура повысилась, и толщина льда, вполне возможно, могла сократиться. Но для корректного сопоставления надо было бы сравнивать тогда 93-97-й с данными о льдах, которые наблюдались в конце 30-х – начале 40-х годов. А этот период очень хорошо известен для всех мореплавателей, которые плавали по Арктике в то время, и особенно для тех наших российских, тогда советских полярников, которые тогда много ходили по Северному морскому пути, Челюскин, Сибиряков. Собственно говоря, почему тогда можно было впервые, с той техникой можно было пройти по Северному морскому пути, потому что тот период назвался «легкая Арктика». Как раз наблюдалось такое краткосрочное, в рамках 30-летнего периода, повышение температуры, существенное отступление ледового припая, ледового покрова, что позволило, в частности, и впервые пройти по Северному морскому пути.

   Дальше. Катастрофа. Гренландский ледовый щит растает. И дальше дается вот эта картинка. Посмотрите пожалуйста, вот как тает Гренландский ледовый щит. Вот здесь 100%, здесь 61% остался от льда, здесь 35%, здесь 17%, здесь 7%, здесь, наконец 3%. Гренландский ледовый щит растает, это, конечно же, катастрофа. Оно само по себе обидно, потому что… ну как же так, целый отдельный экоценос будет разрушен. Но и в частности, потому что лед, находящийся на горах Гренландии, растает, опустится в мировой океан, и в результате этого поднимется уровень мирового океана, конечно, который нас затопит. Правда ли это? Конечно, правда. Но это же ученые все-таки, они не могут не упомянуть, когда это произойдет. Вот здесь плохо видно, но когда он будет вывешен на сайте Кремль.орг, если коллеги согласятся, и на сайте Института экономического анализа, вы сможете это увидеть. А также на том сайте, который я процитировал. Это произойдет за 3 тысячи лет. Это произойдет за 3 тысячи лет и то лишь только в том случае, если произойдет учетверение концентрации углекислого газа в атмосфере до 1520 ppmv. Собственно говоря, вот эти условия, они вот здесь и записаны. Вот при таких допущениях за 3 тысячи лет действительно произойдет таяние Гренландского ледового щита.

   С этим, наверное, спорить трудно. Только мы посмотрели, а возможно ли такое. Вот здесь вот приведены расчеты, на этом графике. Если собрать все разведанные и доказанные запасы углеводородов, которые есть на планете, то есть всю нефть, весь газ и даже весь уголь, запасы которого, как известно, на 700, на 1000, бог знает, сколько лет, и сжечь их в один день, ну, сделать такую вот некоторую мыслительную операцию, то в результате этого произойдет эмиссия углекислого газа в атмосферу, в результате которого концентрация углекислого газа в атмосферу, вырастет, здесь показано, до целых 800 ppmv. То есть вот если все, что у нас есть на планете, то, что мы сейчас знаем, мы сожжем, это будет 800 ppmv и не будет 1350 ppmv, при котором возможен тот вариант. Таким образом, вот тот замечательный пример, который вот здесь показан, конечно, при таких допущениях, возможно, если мы исходим из такого предположения, возможно, Гренландский щит растает. Только на планете нет такого количества углеводородов, которые можно было бы сжечь, в результате которого бы произошла та эмиссия углекислого газа, при которой бы произошло то повышение температуры, в результате которого за 3 тысячи лет Гренландский ледовый щит растает. Но, если вы посмотрите публикации по этому поводу, везде призывы: катастрофа – Гренландия растает, что же нам делать.

   Особенно забавно эти призывы выглядят на фоне температурного ряда для Гренландии за последние столетия, на фоне реальной температуры в Гренландии. Опять же, еще раз подчеркиваю, все данные только от сторонников этой точки зрения, из Хедли-центра. Температура в Гренландии за последние 60 лет снизилась примерно на полтора градуса. Она повысилась в последние примерно 10 лет, но даже она не компенсировала… примерно только максимум половину того похолодания, которое произошло за предшествующие годы. Так что, по крайней мере, в ближайшей перспективе, это нам не грозит. И дальше честно признаются, говорят: «Произойдет ли таяние Гренландии и будет ли оно необратимым?». Ответ: «Это очень трудно симулировать – имеется в виду с точки зрения модели, - потому что очень большие временные шкалы здесь вмешиваются. Консенсус по этому поводу не достигнут. Ответ зависит от того, каково состояние ледового щита, когда произойдет концентрация углекислого газа». Другими словами, ответить что-либо однозначно ученые, даже в том случае, которые хотели бы что-то найти, не могут. Однако, если вы посмотрите комментарии по этому поводу, они будут совсем другими.

   Следующее. Ну, если не Гренландский щит растает, то, конечно, Антарктический растает. И вот даже такая картинка, как разрушается ледовое покрытие Антарктики. Что же мы видим здесь. Ученый, все-таки он ученый, он должен правду говорить. И вот он говорит, просто показывает. Да вот, карта Антарктики, здесь шкала изменений температур за последние годы. Голубым цветом вот этим показана та часть Антарктики, где происходило похолодание, а желтеньким, зеленым и красным цветом – там, где потепление. Вы видите, что потепление для Антарктики происходило только в небольшом кусочке Антарктического полуострова и в небольшом кусочке западной Антарктики, и вот здесь вот немножко. Основная же часть Антарктики находится в районе похолодания. И основной запас льда находится как раз здесь. Мы видим вот здесь конкретно об этом и говорится, что температурные тренды за последние 50 лет говорят о том, что устойчивое потепление наблюдается только на краешке вот здесь, в Антарктическом полуострове, а в остальной части Антарктиды происходит похолодание.

   Мне доставляет особое удовольствие продемонстрировать вам замечательную газету, которую я очень люблю. Газета называется « New York Times ». В « New York Times » есть по вторникам научное приложение, называется « Science Times ». Вообще, на самом деле, интересно, я очень рекомендую всем ознакомиться с ним, много нового узнаешь. Вот во вторник, 25 января 2005 года уважаемая газета « New York Times » посвятила целую полосу глобальному потеплению. Но не всему глобальному потеплению, а том, как глобальное потепление разрушает Антарктический ледовый щит. И здесь вот много рассказов о том, как что измеряется и так далее. И дальше вот здесь вы можете видеть три картинки, три карты Антарктики, которые, читаю просто заголовки перед этим. «Ледовый щит западной Антарктики сокращается». Почему. Частично, пишется, потому что низкий уровень находится, и поэтому лед просто продавливает и проламывает, нижние части просто проваливаются вниз, поэтому сокращается уровень ледового покрытия. И дальше вот здесь последнее – «а также растущих температур». И дальше публикуют вот этот замечательный график с температурной шкалой, в которой указывается, какая часть Антарктики потеплела, какая похолодала. Даже сейчас, вот этом блеклом виде нашего проектора видно, что практически вся Антарктика покрыта нежно-голубым цветом, что здесь, на шкале показано – «похолодание». То есть, в данном случае, это просто замечательный пример того, где заголовок противоречит тому, что дается здесь в качестве подтверждения этого заголовка. « Rise temperatures » подтверждается фактом того, что температура в Антарктике снижается.

   Ну и, все-таки, так или иначе Арктический полуостров-то нагревается? Нагревается. Лед тает? Тает. Вот ученые говорят правду. Антарктический полуостров составляет 7% от территории Антарктики, но добавляет из общего объема льда примерно 0,7 процента всего ледового панциря Антарктиды. А вот если мы в начале, вот здесь, для тех, кто видит, тут написано, что в целом по Антарктике происходит накопление льда. Не потеря льда, а накопление льда темпом примерно 6,5 миллиметров в год. Таким образом, в целом, если мы возьмем не только Антарктический полуостров, не только западную Антарктику, а всю Антарктику, происходит не сокращение ледяного панциря, а его увеличение, что, собственно говоря, прямо противоречит тем утверждениям, которые сделаны.

   Но мы сделаем еще такую вещь, мы просто сопоставим, что происходит в Гренландии, а что происходит в Антарктике, как бы на двух полюсах планеты. И вот этот температурный ряд для Гренландии, вот температурный ряд для Антарктики, и вот в среднем. Если вы видите эту желтую линию, то вы увидите, что в последние 60 лет она практически колеблется вокруг нуля, что показывает, что в тот момент, когда на одном полюсе происходит потепление, на другом похолодание, и наоборот. И, собственно говоря, эти тенденции уравновешивают друг друга.

   Но, все-таки, нам говорят, что что-то там растает, что-то сползет в океан, имеется в виду ледники, и это приведет к повышению уровня моря. Вот здесь нам дают прогнозы того, как мировой океан все затопит. Вот здесь те прогнозы, которые представлены, опять же, Хедли-центром и Тумбальским центром Великобритании, тоже специализирующимся на этом. Что нам говорят. Вот эти линии показывают повышение уровня воды в мировом океане, прогнозы. За 100 лет, с 1990 года до 2090 года, повышение может составить от 20 до 35 сантиметров. Запомним эти цифры – от 25 до 35 сантиметров. Это только прогнозы, базирующиеся на моделях. Мы построили модели, те, кто работал с моделями, знают, что модели работают по принципу – что ты захотел от них получить, то они тебе и дадут. Ну, неважно. Вот здесь другие данные. Здесь, при отсутствии каких-либо (мер и политики) повышение уровня моря на 50 см за 100 лет. В этих случаях, опять же – 30-35 см. Мы запомним эти цифры. А вот что дает наука. Изменение уровня мирового океана за последние 20 тысяч лет. Уровень мирового океана за последние 20 тысяч лет поднялся на 120 метров. Так получилось. И, кажется, человек не имел к этому никакого отношения. Более того, как вам нетрудно… может быть, видно, максимальная скорость повышения уровня моря, уровня мирового океана, наблюдалось здесь. Это было примерно между 12-м и 4-м тысячелетием до нашего сегодняшнего момента. А затем, вы видите, как меняется угол наклона, то есть продолжается повышение уровня моря, но оно происходит гораздо более медленно. И ученые посчитали, и они дают здесь данные. Сегодняшний уровень повышения мирового океана составляет 1,8 миллиметра в год, что примерно в 10 раз медленнее, чем наблюдалось в историческом промежутке. Понятно, что в данном случае повышение уровня мирового океана происходило не под влиянием человека, происходило по естественным причинам. И если уж есть какое-то влияние человека на повышение уровня мирового океана здесь, то, наверное, оно таким образом заключается в том, что уровень мирового океана стал повышаться медленнее, чем он повышался в исторические промежутки.

   Горные ледники. Конечно, горные ледники растают в результате глобального потепления. И вот здесь, с левой стороны, мы видим, опять же, фотографии горных ледников, которые неоднократно вы могли встретить. И здесь видны и 78-й год, 89-й, 99-й год. То есть как раз те самые годы, когда наблюдалось тот самый кусочек циклического потепления, но абсолютно отсутствуют данные, какие-либо картинки по периоду, когда наблюдалась часть циклического похолодания.

   Самое «страшное», конечно, уменьшается объем снежной шапки Килиманджаро. Сколько по этому поводу говорил господин Кинг на научном семинаре Академии наук в июле прошлого года, как пример результата действия глобального потепления. Действительно, ученые зафиксировали, что сегодня размеры ледового и снежного покрытия Килиманджаро меньше, чем были 30 лет тому назад. Но тогда встает вопрос: а какое отношение к этому имеет температура? Среднегодовая температура на высокогорьях Кении и Танзании, как раз район Килиманджаро, за последние годы. Температура снизилась примерно на 0,7 градуса. Разгадку этому феномену дал один из ученых, который опубликовал большую развернутую статью в специальной литературе и о которой вспомнил один из участников июльского семинара Академии наук, австралийский ученый Вильям Киненмонс, который немедленно после выступления господина Кинга поднялся и сказал: вы цитируете статью, я ее тоже читал, но удивительно, что там же написано все прямо противоположное тому, что вы сказали. Потому что там в течение этого периода происходило не повышение температуры, а снижение, а снижение размеров снежной шапки происходило по другим причинам, происходило по причине изменения того, что выпадает на снег, просто частицы пыли, частицы грязи, и снег вместо белого становится более темным, привлекает солнечные лучи и становится подверженным таянию. Действительно, солнечные лучи, но не потому что произошло глобальное потепление, не потому что произошло локальное потепление, а потому что изменился состав атмосферы воздуха в этом районе. И поэтому никакого отношения глобальное потепление, тем более глобальное потепление, вызванное изменением концентрации углекислого газа в атмосфере, к изменению снежной шапки Килиманджаро не имеет.

   Наконец, из-за глобального потепления может остановиться Гольфстрим, и это, конечно, кошмарный сон для многих ученых, потому что Гольфстрим согревает Европу и, конечно, Великобританию. Вот здесь показан этот тепловой конвейер, который переносит огромное количество теплых вод из тропических районов к арктическим и к антарктическим, и таким образом поддерживает тепловой баланс планеты и согревает одни регионы, охлаждая другие регионы. Что произойдет в том случае, если остановится Гольфстрим? А логика такая: происходит глобальное потепление, глобальное потепление приводит к растоплению льдов Гренландии, гренландские ледники, естественно, в виде пресной воды стекают в северную часть Атлантического океана, тем самым меняя соленость этой части океана, в результате этого теплая вода, которая подходит к северной части Британских островов, теряет способность нырять в более нижние части слоев океана, и таким образом, сам механизм, который, как некоторые ученые предполагают, и является мотором работы Гольфстрима, останавливается, и тогда Гольфстрим и вся система мировых течений прекращает работу, ну и тогда наступает глобальное потепление для всего мира и локальное похолодание для севера Европы, в частности, для Великобритании, температура в Великобритании, если верить этому графику, может понизиться аж на целых 3 или, может быть, даже 5 градусов по сравнению с нынешней. Но весь мир, естественно, потеплеет. Поэтому, говорят, может наступить катастрофа.

   Что говорят ученые, те же самые ученые, которые выступали там? Вопрос, который здесь вынесен: Гольфстрим, эта вся система течений, наблюдается ли ослабление этого? И дальше здесь содержится ответ: поток пресной воды в Лабрадорское море с 60-х годов наблюдается на таком-то уровне, является ли это подтверждением того, что это THS ослабляется? Ответ простой: нет. Дальше что тут написано: действительно, большие изменения наблюдались в Арктическом и Северо-Атлантическом океанах в последние десятилетия, но до сих пор нет никаких подтверждений того, что ослабляется THS . А дальше говорится: возможно, мы в дальнейшем сможем найти какие-то подтверждения, но это, возможно, будет в будущем, и надо за этим следить. Ну конечно, надо следить. И поэтому здесь итог: может ли остановиться Гольфстрим в будущем в результате глобального потепления? Да, может. Может ли это быть быстрым? Может быть быстрым. Будут ли серьезные последствия для Европы? Будут, и не только для Европы. Но дальше здесь пишется: в том случае, если это произойдет, конечно, будут последствия очень серьезные, но вероятность этого очень низка. И дальше идет пояснение: ни одна из действующих сегодня глобальных климатических моделей не предполагает остановки в XXI столетии Гольфстрима при любых сценариев.

   Следующее соображение здесь написано: до сих пор не установлено ни одного факта, свидетельствующего об ослаблении Гольфстрима. И последнее, конечно, замечательное заключение заключается в том, что существует большая неопределенность в работе моделей, и она является ключевых ограничителем в любых количественных советах. Дальше здесь масса разнообразных работ, которые посвящены Гольфстриму, потому что это дело действительно привлекает большое внимание для тех, кто живет на берегах Атлантического океана, в Европе, это представляет, конечно, огромный интерес, и проводится огромное количество исследований различных моделей. И вот результаты этих моделей суммированы здесь. Они говорят о том, что вероятность того, что произойдет остановка Гольфстриме в ближайшие 200 лет, чрезвычайно низка. Подтверждения этому нет, и подтверждения фактом ослабления Гольфстрима тоже нет.

   С Гольфстримом разобрались, теперь к фенологии перейдем. Коллега из Японии продемонстрировал график и сказал: смотрите, явно происходит глобальное потепление. Мы внимательно наблюдаем за временем цветения сакуры, нашего национального символа, и смотрим, что происходит. Здесь происходит сокращение периода, сакура начинает при прочих равных условиях цвести все раньше и раньше – явное глобальное потепление. Но дальше мы начинаем разбираться с этими графиками, это график температур, естественно, и, в общем, даже по этому графику видно, что если провести здесь усредняющую кривую, это данные по каждому году, то получится, что здесь некоторый подъем, потом спад и потом снова подъем – то есть та самая цикличность, которую мы наблюдали, возможно, на некоторых предыдущих графиках. Здесь же этот кусочек сакуры взят только за последние 40 лет, и здесь нет всего цикла. Ну мы взяли и решили проверить, мы взяли всю температуру марта в городе Киото с 1881 года, взяли конечные данные по каждому году и также провели среднюю. Что мы видим: в период с 1893-го по 1935 год температура практически в Киото не колебалась, то есть колебалась, но незначительно, практически была на одном уровне. Затем происходит достаточно быстрый, заметный подъем температуры, примерно на градус с небольшим, с 1950-го по 1962 год. И затем температура даже падает, колеблется, и сейчас, в 90-х годах она оказывается ниже, чем она была в 60-х годах. Ну что ж, бывают разные колебания, бывают циклические и глобальные, региональные, есть местные и локальные, но какое это имеет отношение к глобальному потеплению, видим ли мы устойчивый темп повышения температуры в последние годы здесь? Увы, нет.

   Другие: вот здесь рассказ про то, как меняются фенологические данные цветения в Европе разных растений, вылета бабочек, вот тут соответствующий ряд наблюдается. Но если мы возьмем весь ряд, опять же здесь один подъем, возможно, потом пойдет подъем. Если мы возьмем все данные для Европы, вот как получается летняя температуря в Европе: вот один цикл, вот другой цикл. Чем высота этого цикла отличается от этого цикла? И у меня есть даже предположение, думаю, что мы можем его проверить, что подъем температуры в Европе с 1928-го по 1938 год, за десять лет, был более быстрым и более крутым, он составил примерно 0,7 градуса за десять лет, чем тот, который наблюдался вот здесь – здесь всего лишь 0,5 или 0,6 градуса за примерно 20-летний период. Мы видим, что, если что-то и происходит, то в данном случае потепление, если оно и есть, замедляется. Из-за глобального потепления, вызванного человеком, окисляется океан, рассказывают нам. Есть опасность, что углекислый газ будет растворяться в водах океана и океан будет окисляться. Здесь показано, как будет окисляться океан. Но, видимо, авторы забыли в последний момент снять эти наблюдения. Дело в том, что здесь их никто не видит, я расскажу. Это кислотность океана в ледниковый период, а это кислотность в доиндустриальный период. И угол наклона снижения кислотности оказывается точно таким же, как и в последующие периоды. Таким образом, с участием человека, без участия человека, по этим данным кислотность океана увеличивается равномерно, то есть она увеличивалась и между ледниковым периодом и доиндустриальным периодом точно такими же темпами, как и с человеком. Тогда каков вклад человека?

   Из-за глобального потепления миллионы людей окажутся на грани гибели. Вот нарисована такая картина, рассказано, что если температура составит 1,4 градуса выше, чем в доиндустриальный период, то миллионы людей оказываются перед риском нехватки воды, заболевания малярией, голода и затопления. Но возникает естественный вопрос: а до этого у нас не было такого риска? То есть риск у нас увеличивается взрывным характером только после того, как температура повышается на 1,4 градуса? И кто это считал, на каком основании? Это означает, что когда мы здесь были, мы здесь все сводим к нулю, это значит, в доиндустриальном периоде риск заболеть малярией был нулевым и голодом никто не страдал, и от наводнений никто не погибал? А на самом деле, конечно, если посмотреть, то риск того, чтобы пострадать от стихийных бедствий уменьшается со временем. Но он уменьшается не потому, что у нас глобальное потепление или похолодание, а потому что человечество становится более вооруженным экономически, технически, знаниями, информацией.

   И здесь мы видим, как падает численность людей, погибших от стихийных бедствий в Соединенных Штатах Америки за последние 50 лет. Эти все линии являются обратно пропорциональными линиями по ВВП на душу населения. Аналогичная картина для 119-ти стран мира: самые большие потери для развивающихся стран с самым низким ВВП на душу населения. Там люди погибают не от глобального потепления и не от похолодания, они погибают от бедности, потому что нет у них достаточных ресурсов для того, чтобы защититься ни от наводнения, ни от других в том числе стихийных бедствий, от которых в большей степени научились защищать людей в более развитых странах.

   Вот этот график, который популяризирует последние полтора года, жаркий август 2003 года в Париже, во Франции убивает тысячи людей. Выясняется, что половина людей, умерших досрочно в это время, погибает и умирает не от жаркой погоды, а от загрязнений воздуха в это время, но в любом случае это имеет отношение к погоде. Вот здесь еще колебания заболеваний диареей в Перу, а мы говорим о климате. Если же мы говорим о климате, а не о погоде, тогда надо смотреть на другие вещи. Это отклонение смертности в Российской Федерации по месяцам года. Видно, что наибольшее положительное отклонение смертности, то есть гораздо большее количество относительно среднегодового, умирает в январе, феврале, марте и в декабре, в холодные месяцы года. А в теплые месяцы года, май, июнь, июль, август, сентябрь, месяцы теплые, с солнцем, с водой, с фруктами, овощами и так далее, есть отклонения, но они отрицательные, значит отклонения в пользу того, что меньше людей умирает относительно среднего. Ну, конечно, глобальное потепление связано с трубами, с дымом, поэтому у нас, конечно, много таких труб, которые здесь выпускают разнообразный дым, вот здесь труба с дымом. Мы напоминаем, что углекислый газ согласно всем справочникам является газом без цвета и запаха, он невидим. И поэтому, когда показывают трубы с дымом, это показывают не углекислый газ, а что-то другое, и углекислый газ также не относится к загрязнителям. Более того, его динамика, как показано на этом графике, отличается от динамики загрязнителей, вот для Соединенных Штатов Америки: загрязнители падают, углекислый газ растет. Поэтому, если рисовать корреляцию, то получается прямо противоположная корреляция: при росте концентрации углекислого газа в атмосфере загрязнение уменьшается.

   И, конечно, все это будет стоить сущие пустяки. На этом графике показано, сколько будут стоить меры по стабилизации уровня концентрации углекислого газа на уровне 450 РРМ, всего лишь какой-то 1 квадриллион 800 триллионов долларов США в ценах 1990 года, так написано. А это официальный документ IPCC , Межправительственной панели по изменению климата. Они, правда, сказали, что они немножко ошиблись, два нуля написали лишних, на самом деле это 18 трлн. долларов. Ну пусть будет 18 трлн. долларов, какая чепуха. Вот здесь другие показаны, что 18 трлн. – это не случайность. Вот здесь разные варианты сокращения, видите эту шкалу – это 25 трлн. долларов. Вот здесь другие схемы, если эту шкалу посмотрите, здесь 45 трлн. долларов, выбирайте на вкус, какую захотите, такую и получите.

   Вот, собственно, небольшие комментарии по поводу того Армагеддона и апокалипсиса, который нам обещают. И поскольку я говорил, что в конце все-таки несколько обобщающих слов, я хотел бы сказать вот что. С чем мы сейчас сталкиваемся, а мы с этим сталкиваемся… Почему мы заняли столько времени для того, чтобы пройти через все эти графики и их так долго и, может быть, кому-то покажется, немножко даже надоедливо комментировать? Проблема заключается в том, что это то, что называется научное обоснование тех критериев, которые выдвинуты были в данном случае британским правительством, Евросоюзом для одобрения «восьмеркой» для того, чтобы принять политическое решение и на основании этого политического решения принимать решение о посткиотском периоде, после 2012 года для того, чтобы установить новые ограничения для эмиссии углекислого газа. Понятно, что киотские ограничения сейчас уже никого не устраивают, надо сокращать эмиссию, значит, устанавливать более жесткие ограничения. Какими могут быть эти ограничения, мы видели, и, собственно говоря, это то самое объяснение.

   Мы же прекрасно понимаем, что когда лидеры стран «восьмерки» встретятся в июле этого года в Шотландии, они же не будут обсуждать науку об изменении климата, они же не будут рассматривать все эти графики, они же не будут обсуждать, а что сделал один ученый или чего не сделал другой ученый. Они будут говорить о том, какой консенсус сложился в научном климатологическом сообществе и какое мнение существует в климатологическом сообществе по поводу изменения климата. А для этого выполняют свою роль как раз такого рода конференции. Они говорят: научное сообщество пришло к мнению, к консенсусу или к чему-то еще, хотя этого не произошло, о том, что глобальное потепление происходит, происходит оно сегодня, оно носит катастрофический характер, необходимо немедленно принимать меры, иначе будет поздно. И тогда политические лидеры вынуждены будут принимать то решение, по поводу которого якобы сложился какой-то консенсус. Что можно по этому поводу сказать? Конечно, никакого отношения к науке это не имеет. Никакого научного обоснования ни эти критерии, ни эти утверждения не имеют. Мы долго пытались найти какие-либо эти подтверждения, научные, не научные, какого бы то ни было рода, за три дня общения с людьми, которые делали все возможное для того, чтобы доказать, что они правы, стало ясно: этих аргументов нет. глобальное потепление действительно произошло, оно происходит, 20-30 лет происходит потепление, за которым, очевидно, наступит похолодание. Мы не знаем, когда оно произойдет, оно произойдет в следующем году или через пять, или через десять лет, это невозможно предсказать. Но то, что климат отличается естественной изменчивостью, что в изменении климата существуют разные циклы – и 60-летние, и несколько столетий, и тысячелетние, есть несколько десятков тысяч лет, есть сто тысяч лет – это совершенно естественное явление.

   Относиться к климату как к статическому явлению – это то же самое, как относиться к Земле, находящейся на трех слонах, стоящих на одном ките, и не понимать, что она вращается вокруг одного светила, а солнечная система вращается в другом месте, и так далее. Ну что ж, такие взгляды существовали во время детства человечества, но потом человечество как-то набирает информацию и уточняет свои представления. Поэтому, конечно, это не имеет отношения к науке, это имеет отношение к пропаганде, причем, я бы сказал, к особой пропаганде. Поскольку все эти люди, хотя их не так много, но они достаточно активны, я бы сказал, агрессивны, и именно эта агрессивность, агрессивность по отношению к другим, кто либо не разделяет эту точку зрения, либо пытается даже понять и точку зрения, сочетается с поразительным отсутствием любых обоснований. И наконец, это сочетается с явной и жесткой нетолерантностью, неприятием других точек зрения. Все вместо это характеризует эту группу лиц как секту.

   Секты существуют в мире, в жизни существуют, секты существуют в науке, секта имеет право на существование, я хотел бы здесь сделать четкое заявление: секта имеет право на существование. Но существует опасность, когда та или иная секта захватывает политическую власть. Существует большая опасность, когда тот или иной лидер оказывается захваченным идеями той или иной секты или теми или иными людьми. И когда тот или иной лидер, пользуясь гигантскими ресурсами государства, тем более крупного государства, тем более группы крупных государств, влиятельных государств, пытается навязать сектантскую, тоталитарную идеологию тоталитарными же методами всему миру, а сегодня мы наблюдаем именно это. А то, что происходило в Экзетере, в Давосе, на нашей июльской конференции в Российской академии наук здесь, и то, что происходит в последние годы во всем мире, это же не только касается нас, это касается тысяч ученых, которым не дают слова, не дают возможность высказываться, которым не дают печататься, о которых не сообщают. Это мировое явление, это не наше национальное явление. Все это говорит о том, что к большому сожалению, премьер-министр Великобритании господин Тони Блэр попал в некрасивую историю. И здесь наша задача заключается в том, чтобы помочь ему, не бороться с этим, конечно, а помочь избавиться от тех сектантских взглядов, сектантских представлений, тоталитарной идеологии, которая таким образом навязывается миру и, очевидно, будет навязываться в ближайшие месяцы. Я думаю, что это в наших интересах как нашей страны, так и в интересах нашей страны как члена уважаемого и уважающего других, члена международного сообщества.

Вернуться к списку