независимые исследования российской экономики

Найти

НА ГЛАВНУЮ ОБ ИНСТИТУТЕ ПУБЛИКАЦИИ ВЫСТУПЛЕНИЯ СОВМЕСТНЫЕ ПРОЕКТЫ

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СВОБОДА

ПОЛИТИЧЕСКАЯ СВОБОДА

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ БОЛЕЗНИ

МАКРОЭКОНОМИКА

КОРПОРАТИВИСТСКОЕ ГОСУДАРСТВО

ГРУППА ВОСЬМИ (G8)

КИОТСКИЙ ПРОТОКОЛ

ГРУЗИНСКИЕ РЕФОРМЫ

Блог Андрея Илларионова

 

 

 

    

      

 

Союз "Либеральная Хартия"

горизонты промышленной      политики                                         

ИРИСЭН

 

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СВОБОДА

Свобода - самый социальный лозунг

Максим Блант

   Бывший советник президента, директор Института экономического анализа и старший научный сотрудник Центра глобальной свободы и развития Института Катона Андрей Илларионов рассказал «Большому Бизнесу» о своем видении ситуации в России.

   Андрей Николаевич, в своем докладе вы достаточно убедительно продемонстрировали, насколько тесно связан уровень экономической и политической свободы с основными экономическими показателями и качеством жизни вообще. Однако в настоящее время российская ситуация не способствует развитию этих свобод. Тяга избирателей к патернализму подогревается высокими нефтяными доходами. Можно ли и нужно ли с этим что-то делать?

   Прежде чем что-либо делать, надо понять, почему так происходит. Ваш вопрос очень важен: почему при очевидных достоинствах либеральной политики она не проводится всегда и везде? А даже там, где она проводится, часто это делается с трудом, а иногда и чуть ли не в режиме подвига. Правда и то, что далеко не всегда ее результаты удается сохранить в течение длительного времени.

   Ответ, с моей точки зрения, заключается в характере поведения двух основных групп участников политического процесса. Первая группа — это политики и бюрократы, принимающие решения о проведении той или иной политики. Вторая группа — собственно избиратели. Что касается лиц, принимающих решения, то их поведение лучше описывается не учением об «общественном благе», ради которого они служат и «приносят себя в жертву», а теорией «общественного выбора», четко разграничивающей интересы общества в целом, интересы бюрократии как одной из наиболее влиятельных общественных групп и интересы конкретного чиновника. Для конкретного чиновника функция полезности часто измеряется не размерами блага, которое он может принести обществу, а количеством ресурсов, которые оказываются под его контролем и в его распоряжении. Поскольку решение о распределении и перераспределении ресурсов принимается чиновником, а не рынком, и поскольку такое распределение является не рыночным, а политическим (причем даже не обязательно коррупционным), то политический вес чиновника, его власть, его полномочия, его статус тем выше, чем большими ресурсами он распоряжается. Механизм распределения ресурсов государством по определению является политическим, а следовательно, за очень редкими исключениями, — менее эффективным, чем рыночный. Такие решения по своей сути прямо противоречат либеральной политике — свободному распределению ресурсов по контрактам между независимыми участниками рынка.

   Не случайно одним из ключевых отличий социалистов от либералов является их ответ на предложение либералов о существенном сокращении размеров государства и масштабов государственной деятельности. Выступая против сокращения размеров государства, социалисты утверждают, что проблема не в размерах государства, а в его качестве.

   Что же касается массового избирателя, то для него существенную роль играют временные предпочтения. Конечно, либеральные преобразования ведут к благосостоянию более привлекательному, чем в любой иной экономической модели. Но результаты приходят не сразу, а в перспективе. Поток благ, получаемых конкретным гражданином от государства, сокращается сейчас, а результаты осуществления либеральной модели могут прийти через какое-то время.

   Кроме того, возникает вопрос доверия политикам и их обещаниям. У избирателя, на своем горьком опыте наученного не доверять политикам — любым, в том числе и называвшим себя либералами и оказавшимся на самом деле социалистами, естественно, возникает сомнение в том, что привлекательный лозунг свободы не будет вновь использован для обмана. Поэтому весьма рациональным для избирателя оказывается голосование за популистов: и временной горизонт осуществления обещаний короче, и соответствие обещаний реальному поведению выше. Тогда, конечно, увеличение размеров государства на короткое время обеспечивает повышение личных доходов части населения, хотя в длительной перспективе обрекает страну на глобальное отставание.

   Степень поддержки либеральной модели общественного развития во многом зависит от того, насколько либеральные политики выполняют обещания перед своими избирателями и насколько благодаря этому граждане доверяют таким либеральным политикам. Одну из наиболее последовательных, наиболее радикальных либеральных реформ в странах с переходной экономикой провел в Эстонии в 1992–1994 гг. Март Лаар. На смену его правительству пришли социалисты. Спустя несколько лет эстонские граждане вновь привели его к руководству страной. Затем пришло новое правительство. Какова же была степень соблюдения Лааром своих обещаний и какой оказалась степень доверия граждан к этому человеку, если его только что в третий раз выдвинули кандидатом в премьеры Эстонии!

   Политики же, называющие себя либералами, но оказывающиеся социалистами, не только обманывают граждан. Они дискредитируют и себя, и либеральную политику, и либеральные принципы. Для граждан либерализм становится синонимом инфляции, неплатежей, девальвации, дефолта, залоговых аукционов, олигархии, монополизма, символом бесконечной лжи — тем, что на самом деле является антонимом свободной экономики и свободного общества. Такой «либерализм» гражданам не нужен, таким «либералам» они доверять не могут.

   Насколько серьезно влияет на ситуацию в России «подарок» мирового рынка в виде высоких цен на нефть, металлы, другие сырьевые товары? Насколько этот денежный мешок, который все хотят поскорее поделить, оказывает влияние на сознание граждан?

   Масштабы проблемы характеризует величина «гранта» от импортеров российских товаров в прошлом году в размере, близком к 15% ВВП. Очевидно, что в этом году его величина будет большей. Если страна в целом — и частный, и государственный сектор, и правительство — получает в подарок 15% ВВП, то надо признать, что никакая политика — в том числе и самая что ни на есть либеральная — в течение года такого результата принести не может. Это та суровая реальность, в которой мы живем.

   Либеральная политика может обеспечить и обеспечивает высокие темпы роста в течение длительной перспективы. Но для этого многое надо сделать, и, следует признать, результаты придут не сразу. Однако срок политической жизни большинства депутатов и министров короче, чем время получения результатов такой политики. А в условиях ежегодного гранта в 15% ВВП, получаемого без каких-либо усилий, и временной горизонт для решений еще более сокращается, и спрос на качественные решения со стороны политиков еще более падает.

   Некоторые аналитики говорят, что начавшееся в сентябре падение цен на нефть может знаменовать собой смену тренда, что падение может продолжиться. Цена упала уже на четверть, причем самое интересное заключается в том, что падение началось практически сразу после того, как российские власти сверстали бюджет следующего года, ориентируясь на среднегодовую цену 65 долларов за баррель. Каков пессимистический сценарий развития событий, предусматривающий дальнейшее падение котировок?

   Сценарий, который принято называть пессимистическим, на мой взгляд, является оптимистическим. Конечно, если мы говорим о долгосрочных интересах страны. Хотя не всеми подобный подход воспринимается. Высокие цены на нефть в условиях монополизации источников ее производства — один из самых надежных способов разрушения базовых экономических и политических институтов страны, интеллектуальной и моральной деградации ее руководства и населения.

   Как в нынешних обстоятельствах действовать российским либеральным политикам? Сегодня можно наблюдать две тенденции: с одной стороны, воспринятая многими с энтузиазмом идея так называемого «левого поворота», с другой — достойные Нины Андреевой высказывания на тему «не могу поступиться принципами», которые заранее хоронят любое объединение. Что делать, уходить в подполье и кристаллизовать идеологию или пытаться что-то сделать в нынешних условиях? Или, может, взять на вооружение социальные лозунги в надежде отвоевать у какой-нибудь «Партии Жизни» недостающие для попадания в Думу полтора процента голосов?

   Во-первых, я нахожусь в затруднении относительно используемого вами термина «российские либеральные политики». Честно говоря, они мне неизвестны. Мне известны российские либеральные журналисты, российские либеральные эксперты, российские либеральные экономисты. Мне неизвестны российские либеральные политики. Ибо либеральным может называться только тот политический деятель, кто своими словами и действиями доказал, что выступает за расширение свобод российских граждан — личной, политической, экономической. Таковые, еще раз повторюсь, мне неизвестны. Так же как мне неизвестны «российские либеральные политические партии». Поэтому первый комментарий, который я вынужден сделать, — советовать пока некому.


   Второе. Я уже давал советы некоторым политикам, причем в течение значительного времени. Среди тех, кому давались советы, были и люди, занимавшие и занимающие важнейшие государственные должности и принимавшие ключевые политические и экономические решения. Больше давать советы, честно говоря, не хочу.

   Третье. Самый сильный социальный лозунг, какой я знаю, — это свобода. Политическая и экономическая свобода обеспечивает такие возможности для увеличения благосостояния людей, сокращения бедности, роста экономики и развития страны, какие ни один другой инструмент, и в особенности популистская и патерналистская политика, не дает. Поэтому отсутствие в России либеральных политиков, либеральных политических партий, либеральных лозунгов лишний раз показывает, насколько далеко российское политическое мировоззрение находится от стандартов современного общества.

   В последнее время в России четко обозначился поворот к усилению роли государства и увеличению его роли в экономике, что проявилось и в пресловутых национальных проектах. Правительство действует самостоятельно или под давлением мощного общественного запроса со стороны населения?

   Усиление роли государства в экономике не ограничивается, конечно, только национальными проектами. Более того, это и не самое главное его направление. Национализация, а точнее, квазинационализация производственных активов, усиление масштабов государственного регулирования, ликвидация гражданских и политических свобод — вот главные направления государственнического реванша. Поскольку все это ведет к разрушению отечественной экономики и самого национального государства, трудно представить, что российские граждане заинтересованы в ухудшении своего собственного положения. Очевидно, речь идет об оказавшейся достаточно эффективной официальной пропаганде. Она, как известно, для нашей страны дело не новое. Что же касается национальных проектов, то, конечно, следует различать пропаганду, которую можно видеть и слышать в СМИ, и реальную жизнь, в которой конкретные люди решают конкретные вопросы.

   Насколько реальна угроза того, что в случае кризиса к власти придут вовсе не либералы, а так называемые «патриоты», или, попросту говоря, национал-социалисты?

   Чем дальше, тем больше нынешняя российская ситуация напоминает то, что уже не первое десятилетие наблюдается в последние годы в таких странах, как Египет или Саудовская Аравия. В этих странах власть, весьма вестернизированная в культурном отношении и достаточно хорошо интегрированная в западные политические и деловые структуры, внутри своей собственной страны проводит политику экономического интервенционизма, уничтожает демократические институты и подавляет политические свободы. Политической элите Запада и западному общественному мнению такой подход подается как единственно возможный в стране, еще не дозревшей до настоящих демократических ценностей. Сама же власть представляет себя «единственным европейцем» в азиатской стране, такой вынужденной прослойкой между «просвещенным Западом» и «диким народом». Политическое напряжение в этих странах растет, кризисы в таких странах неизбежны. В результате к власти могут прийти консервативные политические силы — как, например, в Иране в 1978–1979 гг. аятоллы заменили шахскую власть, сильно вестернизированную, но глубоко коррумпированную. Нечто подобное произошло в результате гражданской войны в Китае в 1949 году, когда гоминь-дановское правительство — прозападное, но весьма неэффективное и коррумпированное — сменили коммунисты. В этом же ряду лежит и смена власти в России в 1917 году.

   В таком случае встает вопрос, возможно ли провести либеральные экономические реформы в условиях ограничения политических свобод, как это сделал, например, генерал Пиночет?

   Некоторые либеральные экономические реформы можно провести и в условиях авторитарного режима. По крайней мере, пример Чили времен Пиночета показывает, что это возможно. А вот обеспечить врастание либеральных институтов в кровь и плоть страны, общества, народа и на этой основе добиться их долговременного успеха — судя по всему, нет.

   Успех чилийского экономического чуда был политически закреплен лишь в условиях политической свободы — после референдума 1990 года, когда Пиночет принял решение уйти в отставку. Такого ухода в мире диктаторов больше нигде не наблюдалось. Пример «честного диктатора», конечно, имеет право на существование. Однако его вряд ли следует использовать в качестве примера для подражания. На сотни диктаторских режимов одного только ХХ века мы находим лишь одного Пиночета.

   Закрепление либеральных экономических институтов не только в Чили, но и в Южной Корее, на Тайване, в Испании, в Португалии произошло лишь в условиях либерального политического режима.

   Андрей Николаевич, после вашей отставки появилось много версий того, чем вы будете заниматься. Вы не собираетесь уйти в политику?

   Нет.

   Я сейчас даже не имею в виду статус публичного политика. Но у нас в стране нет ни одной политической партии или группы с последовательной либеральной программой.

   Я согласен с вашим выводом.

   Не хотите такую программу написать?

   Программу пишут тогда, когда она может быть востребована. Сейчас пока нет ощущения, что такое время пришло. В то же время есть немало другого, о чем надо писать и говорить. Надо высказываться о либеральных целях, о принципах либерализма, необходимо комментировать текущие события с позиций либерального мировоззрения. Эти задачи достойны того, чтобы этим заниматься.

   Мы затронули связь между свободой экономической и свободой политической. Я еще раз выражу свое убеждение: либеральную экономическую политику, по крайней мере в России, невозможно проводить в отсутствие политических свобод. Это убеждение привело меня, в частности, на такой форум, как «Другая Россия». «Другая Россия» не является политической организацией, она не ставит своей целью захват политической власти. Она объединяет в своих рядах людей, большинство из которых себя либералами не считают. Но тех, кто там участвует (и об этом они заявили в своем обращении летом этого года), объединяет приверженность демократическим принципам поведения на политическом поле. Сам по себе такой результат является уникальным достижением для нашей страны. Люди, в течение 15 лет находившиеся по разные стороны баррикад, причем далеко не в фигуральном смысле — как, например, в 1993 году, сидят за одним столом, совместно обсуждают общие проблемы, причем делают это, соблюдая демократические процедуры, без оскорблений, без попыток навязать свое мнение или оказать давление друг на друга. Наверное, поэтому «Другая Россия» мне представляется первым институтом, способным в будущем выполнить функцию протопарламента. Ту роль, которую ныне действующий парламент не выполняет.

   Политическая демократизация страны, с моей точки зрения, является самым первым и самым необходимым шагом, создающим условия вначале для написания той самой либеральной экономической программы, а затем и для продвижения ее в обществе. Убеждать в преимуществах экономического либерализма людей, живущих в условиях политического авторитаризма, непродуктивно.

   Опубликовано в журнале «Большой бизнес»



Вернуться к списку


105062, Москва, Лялин переулок, дом 11-13/1, стр. 3, помещение I, комната 15   Тел. +7(916)624-4375    e-mail: iea@iea.ru

© ИЭА